Не помню, кто-то из путешественников говорил, что город нечист, — неправда, он очень опрятен, а
белизна стен и кровель придают ему даже более нежели опрятный вид.
Неточные совпадения
Почти в одно и то же время вошли: хозяйка с освеженною прической и освеженным лицом из одной двери и гости из другой в большую гостиную с темными
стенами, пушистыми коврами и ярко освещенным столом, блестевшим под огнями в свеч
белизною скатерти, серебром самовара и прозрачным фарфором чайного прибора.
В то самое время, когда Чичиков в персидском новом халате из золотистой термаламы, развалясь на диване, торговался с заезжим контрабандистом-купцом жидовского происхождения и немецкого выговора, и перед ними уже лежали купленная штука первейшего голландского полотна на рубашки и две бумажные коробки с отличнейшим мылом первостатейнейшего свойства (это было мыло то именно, которое он некогда приобретал на радзивилловской таможне; оно имело действительно свойство сообщать нежность и
белизну щекам изумительную), — в то время, когда он, как знаток, покупал эти необходимые для воспитанного человека продукты, раздался гром подъехавшей кареты, отозвавшийся легким дрожаньем комнатных окон и
стен, и вошел его превосходительство Алексей Иванович Леницын.
Иногда только вверху ощекатуренный кусок
стены, обхваченный солнцем, блистал нестерпимою для глаз
белизною.
С трудом вспоминал он, как для храбрости пил он на извозчике отвратительно пахнувший настоящими постельными клопами ром, как его мутило от этого пойла, как он вошел в большую залу, где огненными колесами вертелись огни люстр и канделябров на
стенах, где фантастическими розовыми, синими, фиолетовыми пятнами двигались женщины и ослепительно-пряным, победным блеском сверкала
белизна шей, грудей и рук.
Наконец, показалась особенная
белизна в окнах, побелела изразцовая печка, и обозначился у
стены шкаф с книгами, которого до тех пор нельзя было различить.
И вот, когда наступила ночь и луна поднялась над Силоамом, перемешав синюю
белизну его домов с черной синевой теней и с матовой зеленью деревьев, встала Суламифь с своего бедного ложа из козьей шерсти и прислушалась. Все было тихо в доме. Сестра ровно дышала у
стены, на полу. Только снаружи, в придорожных кустах, сухо и страстно кричали цикады, и кровь толчками шумела в ушах. Решетка окна, вырисованная лунным светом, четко и косо лежала на полу.
И с той же холодною отчужденностью смотрели белые
стены, и в их безупречной
белизне была странная и грустная насмешка.